виктория лушпина

Она бежит по вечернему городу, не замечая снега, что оседает на волосах, пальто и шарфе. Что толстым слоем облепил ботинки так, что их цвета не видно. Она бежит, сосредоточенно смотря под ноги, лишь бы не подскользнуться.  Она давит в себе этот детский восторг, это желание расхохотаться прямо сейчас от распирающей радости. Улыбается и раз минуты в полторы пару нервных смешков все-таки срываются с губ.  Она думает, как это нелепо было все. Все переживания, истерики, обиды, молчание в ответ на попытки достучаться. Как же нелепо. До смешного нелепого.

Давай притворимся, что не было тех поцелуев и безумных ночей. Давай притворимся, что мы друзья и что самое тесное, что у нас было - те два выходных вдвоем у моря. Они ведь и вправду были очень дружественные. Правда? И я буду делать вид, что не ревела тогда всю ночь и все утро, а потом пока самолет набирал высоту. Я буду делать вид, что не уехала в Ялту, любимый Бахчисарай, еще куда-нибудь не из-за тебя. Буду делать вид, что тот вторник, что начался у меня в вечер понедельника, не был лучшим днем за все лето. Лучшим днем лучшего лета. Тот вторник не был идеальным. И я запомню это место, где от воды жуткий налёт на зубах, что даже язык об него запинается и никакой щеткой его не выскрести. Запомню место, где много улыбалась, очень. Гораздо чаще, чем улыбка появлялась на лице. Запомню это своё состояние лёгкости, что растеряла где-то на полпути к дому. Я запомню, что говорили мы о политике, истории и геях, пели песни и обнимались. Запомню, как спала повсюду, но мне не спалось ни

И в 21 кажется, что уже раскусила этот мир со всеми его причудами. Разобралась в правилах, перешла на новый уровень. Кажется, что в 21 уже познала всю глубину этой жизни, что чуть ли не избранная, чуть ли не одна из. И в очередной раз в очередной беседе с товарищем слышишь "Вика, нам всего 21, а мы уже столько поняли, что же будет дальше?". А дальше - тебе 21 и кажется, что этот мир сыграл с тобой шутку. Как тот парень, что клялся в любви, а через неделю ушел к другой. И ты вроде с самого начала подвох чувствовала, ждала чего-то такого, но ведь все равно обидно. И в 21 вдруг осознаешь, что весь треш впереди. Что нужно просто успокоиться, порадоваться, что рядом есть близкие люди, пусть многие из них находятся в других странах и даже на других континентах. и признаться себе, что лучшее сейчас - это просто слушать себя и действовать в соответствии с внутренним ощущением. И теперь уже: "Мой дорогой друг, кажется, мы совсем ничего не понимаем. Давай оставим как е

Пытаться видеть в людях хорошее и чаще разочаровываться. Защищать и пытаться найти разумные объяснения их неразумным действиям, и в итоге разочаровываться. По несколько разочарований за раз. Устраивать скандалы человеку, который тебе никто. И ты для него никто. И связывает вас лишь пара улыбок, да догадки о взаимной симпатии. А затем и пара признаний. И не иметь твердости в своих намерениях, чтобы раз сказала "всё, это не мой человек, хватит!", иметь стойкость отойти от него, а не цепляться. Я помню это "я чувствую себя жалкой, Настя" , отправленное из очередной мини-гостиницы, сидя на полу в ванной в два часа ночи. Помню, что так и не смогла сказать, объяснить и передать, что ощущала, как чувствовала. Не смогла, было стыдно. Ты говорила: "Какая ты молодец, Вика, не поддалась" . Не молодец, Настя. Жалкая и противная.  Мне казалось это таким естественным и правильным. А теперь одно смс, не для моих глаз предназначенное. Всего одно, Настя. Я та

Я веду дневники лет с десяти. Мой первый и безумно красивый был подарен мне на день рождения. Записи в нем звучали, примерно, как "я пришла из школы, опять поругались с Наташей, какая же она дура. А Денис классный". Лет в пятнадцать я завела электронную версию, и уже "Боже, почему жизнь такая сложная штука? Почему ты создал ее такой? Или почему мы ее такой сделали...". Записывать мысли, когда плохо, это всегда было моим любимым делом. Во времена моего эмоционального упадка предложения всегда складывались особенно удачно. Помню, как скинула ссылку на одну из записей другу, а он, как оказалось позже, перечитал почти весь дневник, и взял с меня слово, что когда-нибудь я напишу книгу, так забавно. Помню, как всегда получала высший балл за сочинения по русскому, а мои эссе по литературе даже зачитывались перед всем классом, как лучшие. Я тогда особенно гордилась собой. Потом я приучила себя записывать мысли здесь и сейчас, в заметках на телефоне.  А этим летом

Потому что расплата приходит за все. И за хорошим следует плохое. А за плохим хорошее, что утешает. И я хочу крикнуть ему: "сделай что-нибудь плохое, пожалуйста. хоть что-нибудь". Позволь мне испытать к тебе презрение и даже отвращение. Потому что иначе я влюбляюсь. Потому что ты спрашиваешь как мое здоровье, беспокоишься, что что-то не в норме. Потому что тягаешь за меня тяжести и говоришь "мы". Потому что обнимаешь крепко и колешься щетиной, когда целуешь в шею. У меня, знаешь, мурашки по коже от этих прикосновений

Она по уже сложившейся традиции ест обезжиренный творог на ужин. Не чувствует его вкуса. Она давно внушила себе, что это вкуснее шоколада. И теперь искренне в это верит. Запивает зеленым чаем, она просто любит его больше черного. И никакого кофе. Преподносит кружку к губам и делает глоток. Обжигает язык. Морщится и от боли закрывает глаза. Ошибка. Тут же представляет Его глаза. Не специально. Он бы посмеялся, увидев, как морщится ее нос, и как забавно она высовывает язык, чтобы хоть немного унять в нем боль. Он бы обнял, и от вида его улыбки прошла бы вся боль на свете. Настолько она была прекрасна, эта его улыбка. Язык бы сразу занял свое положенное место, а она перестала бы напоминать собачонку в жаркую погоду. Она вздыхает и медленно открывает глаза. Сердце стучит слишком громко, заглушая все прочие звуки. Хотя какие звуки? Она ведь одна. В груди знакомая тяжесть, боль бьет по вискам. Привычно.  

Я мазохист, когда дело доходит до эмоций. Если мне больно, если происходит что-то, что заставляет чувствовать меня боль (не физическую, разумеется), я сделаю все, чтобы это чувство максимизировать. Когда Его не стало рядом, я заменила все фотографии в рамках. Все фотографии, на которых не было Его. Я хотела видеть его в каждом угле нашего дома. Я боялась забыть.  Фото убрали, и я была слишком эгоистична, чтобы принять это. И я стала забывать. Мне кажется, если за раз довести себя до самого пика, когда уже даже задыхаешься немного от боли, то потом легче. Словно за раз натерпеться на дни или месяцы вперед. Это как когда ты ешь больше обычного, зная, что следующий прием пищи будет не скоро. Почти так же. Для меня всегда оставались альбомы. Для каждого приступа мазохизма. С десяток фотоальбомов. Этого было достаточно. Помню, как раньше, когда от меня отходил близкий друг (а такое ведь часто случается), я изводила себя, перечитывая почти интимные переписки, вспоминая веселые вс

Оказывается, есть минимум два человека, у которых этот уже дневник во вкладках сафари среди штук пятидесяти других, и которые поочередно раз в недельку напоминают о том, что я давно не писала.  Потому пишу. Мне на днях один друг написал о цепочке случайностей (или не случайностей), которые стряслись с ним. Он воспринял это как знак. Я восприняла это как знак. Мы верим в знаки. И здесь, вероятно, речь не о том, веришь ли ты, что через цепочку, возможно. абсолютно случайных действий вселенная способна тебе на что-то намекнуть или на что-то натолкнуть. Это скорее внутри. Ты и так все сам знаешь. Знаешь, что нужно бросить все эти вредности и заняться собой. Знаешь, не потому, что какой-то поддатый дядя сказал фразу, о которой на утро, возможно, не вспомнит, а тебе засела. Знаешь, потому что сам уже пришел к этому, а дядя лишь озвучил.

1 января, 4:50 Кажется, первый раз я в Новый год с пустой головой. Ни тебе итогов, ни целей и планов. Пусто. Я запомнила первую половину года, как окончательное формирование меня снаружи. Курсы в FM, принятие своего стиля, гармония с внешней частью. Я запомнила вторую половину года, как начало формирования меня изнутри. Наконец! И здесь немного абстрактного, просто я верю, что ничего в жизни не случайно.  Верю, что ужасные неудачи и переживания по поводу одного человека в конечном счете могут подарить другого. Вторая половина сблизила меня с близкими и не очень. И сейчас, лежа в родной кровати, меня пробирает дрожь насколько внимательные и важные меня окружают. Внимательные ко мне и важные для меня.